Финансовый советник и инвестор Екатерина Баева прошла через кризисы 2008—2009, 2014 и 2020 годов. Она рассказала, какие выводы сделала из этого опыта и какой инвестиционной стратегии придерживается сейчас.
Финансовая культура у меня формировалась с детства. Папа говорил, что «надо жить по средствам» — с ударением на «а». Наверное, это наложило свой отпечаток, и я всегда тратила меньше, чем зарабатывала. Это мой основной принцип, поэтому никогда не было ситуации, чтобы у меня не оставалось денег до зарплаты.
Я начала работать в институте — больше для опыта, чем для заработка. На пятом курсе в 2004 году устроилась на стажировку в PwC и осталась там работать. За четыре года я прошла путь от стажера до менеджера, это был очень хороший карьерный рост. Зарплата в консалтинге с учетом повышения по должности в то время росла довольно агрессивно: мой доход вырос в 10 раз, а доход был в долларах. Скоро моя фантазия перестала успевать за ростом дохода: я ни в чем себе не отказывала, но деньги все равно оставались, и я стала думать, куда их пристроить. Так я пришла к своей первой инвестиции: под лозунгом «Московская недвижимость всегда в цене» я взяла ипотеку.
Инвестиции в недвижимость себя не оправдали. Мой первый кризис
Зарплату я тогда получала в долларах, поэтому и кредит взяла в валюте дохода. Выплаты были очень комфортные (10% от зарплаты) и без необходимости платить аренду я их практически не замечала. Когда курс доллара стал расти, а зарплату перевели в рубли, я хотела перекредитоваться, но банк продал мою ипотеку иностранной компании, продолжая ее обслуживать.
Несмотря на то что перекредитоваться не удалось, доходы позволили мне быстро закрыть ипотеку, так как я брала ее далеко не на пределе своих возможностей. Стоит ли говорить, что инвестиция себя не оправдала. Когда я продала квартиру в 2019 году, рублевый рост составил 40% за 12 лет. В валюте еще хуже: за квартиру, которая без учета процентов обошлась мне в 190 тысяч долларов, я получила в итоге только 100 тысяч долларов — так себе инвестиция.
Мне повезло: случился второй кризис
Несмотря на то что вложения в недвижимость не впечатлили, к 2013 году я уже обрастала квартирами. И я стала присматриваться к фондовому рынку. Тогда кроме покупки отдельных акций на рынке было не так уж много возможностей. Это сейчас есть ETF, а тогда были только ПИФы, с которыми не хотелось связываться из-за космических комиссий. Вход в доверительное управление начинался от 100 тысяч долларов, но вкладывать такие суммы я была не готова. Поэтому я остановилась на самостоятельном выборе отдельных акций и начала их покупать.
Мне повезло: уже в 2014 году случился кризис. Российский фондовый рынок упал на геополитике, и голубые фишки можно было «подбирать» по низким ценам. Благодаря математическому образованию, опыту работы и квалификации международного финансиста АССА я могла осознанно подходить к выбору активов: рассчитывать мультипликаторы, анализировать отчетность. При выборе я взвешивала активы по капитализации и покупала, начиная с самых недооцененных. К этому моменту я начала консультировать людей, и для своих клиентов покупала примерно то же, что и для себя.
При этом надо было иметь довольно крепкие нервы. Помню, как я покупала Сбербанк: он все падал и падал, а я продолжала докупать. Потом он вырос в портфеле на 360% и оправдал себя.
Несмотря на то что рост портфеля в итоге полностью отбил падение курса рубля, у меня была слишком рискованная стратегия. Сейчас я считаю, что на одну бумагу не должно приходиться больше 5—7% портфеля, какая бы прекрасная она ни была. Недавно, например, пришлось продать часть индийской Tata Motors, когда она выросла на 300%. А в 2014—2015 годах у меня в портфеле была большая доля «Газпрома», Сбербанка и АФК «Системы». Последнюю я купила, когда арестовали ее основателя Владимира Евтушенкова и цена упала с 50 с лишним до 6 рублей за акцию. В итоге я на этом заработала, но на тот момент были все шансы получить убыток. Во втором и третьем эшелоне был перекос в энергетику: «МРСК Волги», «МРСК Урала». Они тоже неплохо выросли, но сейчас бы я так делать не стала.
К 2016 году я уже не видела потенциала в голубых фишках и стала выходить из российского фондового рынка. Средства плавно перетекли на американский фондовый рынок: часть в достаточно консервативный портфель, а часть в IPO (первичное публичное размещение ценных бумаг) на американском рынке. Всего я приняла участие примерно в 20 IPO. Было много успешных, но случались и неудачи. В одном случае компания обанкротилась, и я потеряла весь капитал. В другом — котировки упали на 98%: от моих 10 000 долларов осталось около 200.
Когда я подсчитала доходность своих инвестиций в IPO за два года с учетом всех расходов и нюансов, она составила около 20% годовых. В 2018 году я перестала этим заниматься, по соотношению риска и доходности куда более интересным представлялось инвестирование в индекс S&P 500.
Правда такова, что рынок никому ничего не должен. Третий кризис в моей практике
Параллельно с инвестициями в IPO я формировала более сбалансированный портфель, в который вкладывала средства от продажи недвижимости. К началу пандемии в 2020 году у меня уже был готовый антикризисный портфель. Я не покупала хайповые активы вроде Netflix или Tesla, а старалась выбирать акции стоимости — не переоцененные компании с запасами денег на счетах и выплатой дивидендов. Защитная часть включала американские биржевые фонды облигаций и золота, ETF.
Когда рынок падает на 30%, совершенно не факт, что он не упадет еще на 20%, — рынок никому ничего не должен. При этом в тот раз было четкое понимание, что выходить из портфелей не надо, а что-то можно и докупить. В итоге эта стратегия себя оправдала. Рынок довольно быстро вернулся к росту: кто не испугался, остался доволен.
Я склоняюсь к тому, что сейчас лучше вообще ничего не делать
Нынешний кризис отличается: если раньше мы имели дело только с рыночными рисками, то сейчас к ним прибавились инфраструктурные. И речь не о том, как заработать, а о том, как не потерять. Я склоняюсь к тому, что сейчас лучше вообще ничего не делать. Не продавать, не покупать — ни золото, ни юани, ни акции иностранных компаний, ни российских, ни ОФЗ — ничего. Разве что открыть краткосрочный депозит в системно значимом банке и подождать.
В кризис у нас включается биологический механизм, который призван защищать от опасности: нам кажется, что надо обязательно что-то делать. Одни покупают, как только падает рынок, но забывают, что нет гарантий, что он снова вырастет, а даже если вырастет, вопрос — когда. Покупать актив только потому, что он упал, неправильно. Другие кидаются покупать, спасаясь от инфляции, но переоценивает ее действие на коротком промежутке времени. Допустим, она составит 30% или даже 40%, но это значение за год. Совершая поспешные покупки, мы рискуем потерять гораздо больше, чем съела бы инфляция за 1—2 месяца.
Люди в кризис забывают, что считали себя долгосрочными инвесторами. В обычное время мы можем говорить, что выдержим любую просадку и верим в компанию. Но когда начинается информационный шум и паника, оказывается тяжело абстрагироваться и не выйти из портфеля на самом дне с идеей «спасти последнее, пока все не пропало».
Конечно, бывают ситуации, когда действовать надо. Но чаще всего самый выигрышный вариант — вообще ничего не делать и немного подождать. В текущей ситуации, я думаю, минимум до конца июня.
Информация в тексте не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией. Инвестиции связаны с риском. Решение об использовании ценных бумаг и любых других финансовых инструментов пользователь принимает самостоятельно.
